Декларация попечителей Нью-Йоркского Музея Рериха, провозглашающая его собственностью народа США

Содержание

• Предисловие от редакции сайта "Живая Этика в мире"
• Декларация попечителей Нью-Йоркского музея Рериха (оригинальный текст на английском языке со сканкопиями)
• Декларация попечителей Нью-Йоркского музея Рериха (перевод на русский язык)
• Протокол заседания совета попечителей от 24.07.1929 (перевод английского текста на русский и сканкопия оригинала)
• Записка о картинах профессора Н.К.Рериха
• Выдержки из писем Н.К.Рериха в Америку о Декларации 1929 года
• Выдержки из писем Е.И.Рерих о Декларации 1929 года

* * *

Предисловие от  редакции сайта "Живая Этика в мире"

Просматривая недавно электронный архив рериховского отдела Государственного музея Востока,[1] я обнаружил интересный документ на английском языке, отпечатанный на фирменном бланке Нью-Йоркского Музея Рериха и подписанный почти всеми членами правления: Николаем Рерихом, Луисом Хоршем, Морисом Лихтманном, Франсис Грант, Нетти Хорш, Зиной Лихтманн, Софьей Шафран, Юрием Рерихом. После некоторых поисков на просторах интернета мне удалось обнаружить удивительную вещь, что данный документ переведён и опубликован, но в рериховедении малоизвестен, несмотря на его колоссальное значение, которое ему придавали сами Рерихи, упоминая его во многих своих письмах (см. ниже) под именованием "Декларация 1929 года".

Фото. Декларация 1929 года. Сканкопии оригинала.

• 

• 

Копии этого документа − Декларации 1929 года − имеются в трёх самых крупных музеях, хранящих архивы Рерихов: в Нью-Йоркском Музее Рериха (далее − НМР), и в московских Государственном музее Востока (далее − ГМВ) и Международном центре Рерихов (далее − МЦР). И везде этот документ был неправильно атрибутирован. В ГМВ это документ попал в папку "Копии документов рериховских учреждений в США 1924-1935" и дальнейшего движения не нашёл. В НМР его причислили к протоколам  заседания совета попечителей, что сделали совершенно правильно, исходя из самого протокола (minutes), согласно которому Декларация 1929 года принималась (в МЦР и ГМВ этого протокола нет). В МЦР сделали самую грубую ошибку: издали русский перевод этого американского документа в приложении к IV тому писем Е.И.Рерих, в котором собраны её письма за 1936 год, сопроводив это приложение такими словами: "Нижеследующие материалы из архива МЦР являются документальной иллюстрацией к событиям, происходившим в нью-йоркских учреждениях, начиная со второй половины 1935 г." И это несмотря на то, что в конце перевода этого документа стоит правильная дата: "июля 24-го дня, 1929 г." Конечно, к письмам Е.И. Рерих этот документ не относится (там даже нет её подписи), также как и к событиям в Нью-Йоркском Музее Рериха второй половины 1935 г.

Фото. Сотрудники Музея Н.К. Рериха в Нью-Йорке. Слева-направо: Эстер Лихтман, Зинаида Лихтман (Фосдик), Николай Рерих, Нетти Хорш, Франсис Грант; стоят: Луис Хорш, София Шафран, Святослав Рерих, Морис Лихтман, Татьяна Гребенщикова, Георгий Гребенщиков. 7 декабря 1924 г. Музей Рериха, Нью-Йорк.[2]

• 

Ошибки музейной атрибуции привели к тому, что текст этого важного документа почти выпал из внимания рериховедов. А документ этот, ни много ни мало, провозглашает Нью-Йоркский Музей Рериха собственностью народа Соединенных Штатов Америки (текст см. ниже). Как я уже говорил выше, сами Рерихи часто упоминали эту Декларацию 1929 года в своей переписке с американскими сотрудниками, которые остались верны им после вероломного предательства трио в лицо супругов Хорш и Эстер Лихтманн. Сам Н.К. Рерих называл эту декларацию "документом чрезвычайной важности".[3] А в споре Рерихов с Хоршами этот документ был самым главным: "Но самое важное обстоятельство, − пишет Е.И. Рерих в 1935 году, − это то, что по декларации от 29-го года все картины, находившиеся по тот год в Музее, признаны достоянием нации, в чем подписались все Трэстис. Думаю, что эта бумага не давала кому-то покоя, и не ее ли он искал в файлсах Мориса? Ему очень хотелось бы уничтожить ее".

Волей случая и благодаря тому, что ГМВ опубликовал свои рериховские архивы в интернете, этот важный документ нашёлся, и рериховедение теперь имеет возможность лучше понять позицию Рерихов в этом деле. Позиция Хорша в судебном разбирательстве против Рерихов была такова, что раз он финансировал трансгималайскую экспедицию Рерихов и деятельность Нью-Йоркского Музея Рериха, то поэтому он один имеет право на имущество Музея Рериха, основу которого составляли более одной тысячи картин Н.К. Рериха и многие ценные предметы, привезённые Рерихами из Индии. Убедить американский суд в этом помог также и министр сельского хозяйства США Генри Уоллес (ставший чуть позже вице-президентом США), который также присоединился к предателям Рерихов. В конечном итоге, американский суд признал требования Хорша и к концу 1940 года все картины Музея Рериха, вкупе с ценными предметами искусства и архивами, решением суда были признаны собственностью Хорша и его супруги в качестве залога за финансовые субсидии, выделенные ими на музей и Центрально-Азиатскую экспедицию.

Фото. Здание Нью-Йоркского Музея Рериха на 310 Riverside Drive New York, 1930-e.[4]

• 

Рерихи упорно сопротивлялись и бились до самого конца. Н.К. Рерих написал и разослал по всему миру много писем и воззваний, в том числе 10 меморандумов, в которых провозглашал правду об этом деле. Он обращался также и к президенту Ф.Д. Рузвельту, но письмо так и не достигло адресата. Одним из самых пронзительных документов по этому делу можно считать письмо Е.И. Рерих от  26.04.1936:

"Целое десятилетие всюду оповещается о том, что Америка почтила художника построением Музея. В торжественной декларации Музей называется собственностью нации, об этом извещаются официальные лица и также печатается во всех возможных материалах Учреждений. В других странах люди восхищаются прекрасным поступком Америки и отмечают такую глубокую любовь и оценку художественного труда. Казалось бы, все это уже накрепко установлено. Но вдруг по щучьему велению одного индивидуума все бывшее, широко объявленное по всему миру, делается небывшим. Индивидуум заявляет в прессе, что Музей не будет этим Музеем, а каким-то другим. Наименование Музея и Знак его срываются и исчезают опять-таки по произволу одного человека. Все Общества и организации Друзей Музея остаются в онемении, пораженные таким неслыханным произволом. У всех на глазах творится такое незаконное захватное насилие, попирающее всю коллегиальную систему, а насильник, глумясь над всею нацией и, вернее, над всем миром, старается выкрикнуть, что Музея вообще и не было, а была лишь его частная собственность. На все это, как Пушкин кончает одну из своих великих трагедий замечанием, «народ безмолвствует»".

Фото. Н.К. Рерих в Восточном зале музея Рериха в Нью-Йорке

перед полной коллекцией Канджура и Танджура – священных тибетских писаний. 1929 г.[5]

• 

Как писал позже Валентин Сидоров в своей книге "Против течения" (1992): "Это был откровенный грабеж. Но мало кто знает, что ограбили не Рериха, а американское государство. Дело в том, что накануне всех этих событий по предложению Рериха было принято решение о безвозмездной передаче Музея американскому народу. Декларация, объявляющая Музей и музейные ценности национальной собственностью, проходила юридическое оформление, после чего должна была появиться в печати. По всей видимости, вот это решение и послужило побудительным мотивом, ускорившим действия Хорша и компании. Во что бы то ни стало упредить Рериха!"

Именно Луис Хорш, президент Нью-Йоркского Музея Рериха, злоупотребил доверием (breach of trust) всех попечителей (trustees) Музея, как писала Е.И. Рерих, и не дал ход этой Декларации от 1929 года: "Президент наших Учрежд[ений], имевший полное доверие всех trustees, должен был озаботиться в свое время, чтобы эта декларация была законно закреплена, и если он это не сделал, то это еще один из поводов для обвинения его все в том же breach of trust".[6]

Фото. На церемонии открытия новых апартаментов Нью-Йоркского Музея Рериха

на 310 Riverside Drive New York, 17 октября 1929 г.

Слева направо: Морис Лихтманн, Луис Хорш, Харви Корбетт, Николай Рерих,

Юрий Рерих, Фрэнсис Грант.[7]

• 

Но если бы Рерихи в своё время настояли на скорейшем и полнейшем юридическом оформлении тех положений, которые излагаются в Декларации 1929 года, то после предательства трио в 1935 году, можно было спасти если не сам Мастер Билдинг, который находился к тому времени в залоге у кредиторов, финансировавших строительство этого небоскрёба, но самое главное − картины, ценные экспонаты и архивы Музея Рерихов. В этом случае в споре с Хоршами и кредиторами выступали бы не Рерихи, проживавшие в Индии, а вся мощь американского народа в лице государства США, которое управляет собственностью нации. Именно последней и передали свои творения Рерихи: "Ведь все мы подписывали эту декларацию не как просьбу о принятии Музея государством, но именно как нашу твердую и непоколебимую декларацию в том, что мы считаем Музей со всем его содержимым собственностью нации".[8]

Фото. Н.К. и Ю.Н. Рерих в залах Нью-Йоркского Музея Рериха

на 310 Riverside Drive New York, 1929 г.[9]

• 

Теперь давайте попробуем экстраполировать волю старших Рерихов на наше время, в котором, подобный американскому, идёт спор за рериховское наследие уже на просторах России. Из материалов нашего сайта читатели могут проследить канву этих событий. Спор идёт между общественной организацией МЦР и российским государством в лице Минкультуры и ГМВ за полную национализацию рериховского культурного наследия. В прошлом веке американское государство не приложило самых малейших усилий для принятия в дар бесценных культурных сокровищ мирового масштаба, собранных в Нью-Йоркском музея Рериха. В результате он разграблен Хоршами. Резюме американской трагедии таково, что все формы управления рериховским музеем − частная, общественная, корпоративная, акционерная, кроме государственной, не смогли уберечь его от разрушения.

Как видно из Декларации 1929 года, старшие Рерихи передали своё наследие американскому народу. Наверняка, если они были живы сейчас, то они передали бы своё наследие, привезенное в СССР в 1990 году, русскому народу, что в принципе и было закреплено во втором пункте устава СФР:

"Фонд создан по инициативе общественности, прежде всего Советского фонда культуры и Советского фонда мира, и в соответствии с волей, выраженной в письме от 3 июля 1989 г.[10], единственного владельца и хранителя многогранного наследия семьи Рерихов - Святослава Николаевича Рериха, передающего советскому народу это наследие".[11]

К сожалению, не все действия С.Н. Рериха привели к сохранения наследия его семьи. По моему сугубо личному мнению, С.Н. Рерих неверно действовал в деле сохранения наследия своего старшего брата, что привело к разграблению его квартиры Васильчиком.[12] Также и своё собственное наследие С.Н. Рерих не сумел сохранить − оно разграблено его секретаршей Мэри Пунача. Передвижная выставка из 296 картин, отправленная С.Н. Рерихом из Болгарии в СССР в 1978 году для проведения передвижных выставок по городам Советского Союза, до сих пор служит предметом раздора между ГМВ и МЦР. Переданное С.Н. Рерихом наследие в СССР в 1990 году Советскому Фонду Рерихов уже 26 лет является предметом судебных разбирательств. Словом, воля С.Н. Рериха была не всегда безупречной и твердой. Поэтому следует опираться более на волю его родителей, старших Рерихов, которую они выразили в своей Декларации 1929 года и поздних письмах, ссылаясь на неё, к примеру, как в этом письме:

"Посылаю Вам конфиденциальную копию моего заявления о положении всех моих картин в Америке, − писал Н.К. Рерих в 1935 году в Америку. − Вы уже имели с прошлой почтой копию самой декларации, которая является документом чрезвычайной важности. Что бы ни происходило за этот период с самими стенами – кирпичными – дома, это не может нарушать наш общий торжественный дар Нации. На этой основе мы должны все прочно окопаться. Никто не может претендовать или завладевать собственностью Нации, ведь это уже составило бы грандиозный общенациональный процесс, за который взялись бы с патриотической стороны зрения лучшие юристы. Ведь в декларации мы все единодушно объявили определяемый каталогом состав Музея собственностью Нации. Мы не требовали никаких благодарностей – это была наша патриотическая культурная декларация, от которой мы ни в коем случае не можем отступиться".[13]

Фото. Н.К. Рерих на лестнице парадного входа Нью-Йоркского Музея Рериха

на 310 Riverside Drive New York, 1929 г.[14]

• 

В наше время российское государство предпринимает титанические усилия для создания государственного музея семьи Рерихов на базе рериховского наследия, переданного С.Н. Рерихом в 1990 году Советскому Фонду Рерихов (далее − СФР). К сожалению, это наследие было захвачено всеми правдами и неправдами группой лиц, самовольно распустившими СФР и создавшими МЦР на его костях. Как показало время, эта группа лиц распоряжается рериховским наследием не надлежащим образом − доступ к рериховским архивам закрыт, издания литературы ориентировано на прославление культа личности основательницы МЦР, Л.В. Шапошниковой, в рериховедческих справочниках МЦР отсутствует научная объективность по принципу свой-чужой в зависимости от прославления деятельности МЦР, всё Рериховское Движение расколото по этому же принципу, ведётся профанация научной деятельности под туманными лозунгами "космического мышления" и т.д. и т.п. Вся разрушительная деятельность МЦР подробно задокументирована на нашем сайте в разделе "Международный Центр Рерихов (МЦР)".[15]

Будем надеяться, что усилия российского государства по созданию Государственного музея семьи Рерихов[16] в скором времени увенчаются успехом, и МЦРовская часть наследия семьи Рерихов, самая крупная в мире часть всего культурного наследия этой семьи, не будет разграблена новоявленными хоршами, пуначами и васильчиками. За это стоим, за это боремся!

А.Люфт

4.10.2016

* * *

Декларация попечителей Нью-Йоркского музея Рериха

(оригинальный текст на английском языке со сканкопиями)

Believing that the lofty art and ideals of Nicholas Roerich serve as one of the glowing milestones of the evolution of humanity, we the Trustees of the Roerich Museum, which is devoted to the art and the ideals of this master, do hereby proclaim the Roerich Museum as the property of the people of the United States of America.

Ever striving for the unification of mankind through the great images of Beauty, Nicholas Roerich has dedicated his life to America and to the world, in the cause of free and enlightened development of humanity.

In proclaiming the Roerich Museum as the property of the American nation, we, the Trustees of the Roerich Museum, do hereby declare it an unalterable condition thereof, that the Roerich Museum shall never he dissolved, sold nor change its name or its original purpose as a monument to the art of Nicholas Roerich, nor shall the walls of the Roerich Museum ever be used for any purpose other than the exhibition of the paintings of this master to whose art the Roerich Museum is dedicated.

Further, be it resolved that in order to insure the perpetuation of the aforesaid aims and purposes of the Roerich Museum, and in order that the desire of its Trustees, who are elected for life, shall never be altered, that each of the Trustees shall, during his lifetime, nominate his successor to office, with the confluence and purpose that the appointed successor shall carry into the future, the ideals with which the founders brought the Roerich Museum into being. And, further, that each future Trustee, so appointed, and who shall himself hold his office for life, shall in turn designate his successor, thus perpetuating the destiny of this shrine to art.

--2--

In the event hat unforeseen circumstances shall prevent a Trustee from nominating his successor, it is hereby resolved that the remaining Trustees shall, by a two thirds vote, elect a new member who in their light shall continue the traditions of this Foundation.

We, the Trustees of the Roerich Museum, do hereby make this gift to the people of America with the profound conviction that the inspired message of Roerich shall bring new beauty to this country, and that his call for a new brotherhood among men shall add glory to the present and the future America.

In witness of this Resolution, we the Trustees of the Roerich Museum do each affix our signatures and the seal of the Roerich Museum.

New York, this 24th day of July, 1929

[signatures]

N. Roerich, Louis L. Horch, M.M. Lichtmann, Francis R. Grant, Netti S. Horch, Sina Lichtmann, Sophie Schafran, George Roerich.

* * *

Декларация попечителей Нью-Йоркского музея Рериха

(перевод на русский язык)[17]

С верой в то, что высокое искусство и идеалы Николая Рериха являются одной из блистательных вех эволюции человечества, мы, Попечители Музея Рериха, посвященного искусству и идеалам этого мастера, настоящим провозглашаем Музей Рериха собственностью народа Соединенных Штатов Америки.

Постоянно устремляясь к единению человечества через великие образы Красоты, Николай Рерих посвятил свою жизнь Америке и миру во имя свободного и просвещенного развития человечества.

Объявляя Музей Рериха собственностью американского народа, мы, Попечители Музея Рериха, настоящим заявляем неизменное условие, что Музей Рериха никогда не должен быть разобщен, продан, не должен изменять свое название или цель – служить памятником искусству Николая Рериха; а его стены никогда не должны быть использованы для других целей, кроме как для экспозиции живописных работ этого мастера, искусству которого посвящен Музей Рериха.

В будущем, чтобы увековечить вышеизложенные цели и принципы Музея Рериха, и для того чтобы желание его пожизненно избранных Попечителей не было изменено, каждый из Попечителей должен в течение своей жизни назначить себе официального преемника, с той целью и с той уверенностью, чтобы назначенный преемник в будущем проводил в жизнь те идеалы, с которыми основатели Музея Рериха позаботились о его возникновении. И, в дальнейшем, чтобы каждый таким образом назначенный Попечитель, который также будет исполнять свои обязанности пожизненно, в свою очередь определил себе преемника, увековечив, таким образом, судьбу этого храма искусства.

В случае, если непредвиденные обстоятельства помешают Попечителю назначить себе преемника, то настоящим мы решаем, что остальные Попечители большинством в две трети голосов изберут нового члена, который, с их точки зрения, будет продолжать традиции этого Учреждения.

Мы, Попечители Музея Рериха, настоящим приносим наш дар народу Америки с глубокой убежденностью, что вдохновенное послание Рериха принесет этой стране новую красоту и его призыв к новому братству людей, добавит славы настоящему и будущему Америки.

Для засвидетельствования этой Резолюции, Мы, Попечители Музея Рериха, ставим свою подпись и печать Музея Рериха.

Нью-Йорк, июля 24-го дня, 1929 г.

[подписи]

Николай Рерих, Луис Хорш, Морис Лихтман, Франсис Грант, Нетти Хорш, Зина Лихтман, Софья Шафран, Юрий Рерих.

* * *

Протокол заседания совета попечителей от 24.07.1929

(перевод английского текста на русский и сканкопия оригинала)[18]

Протоколы заседания совета попечителей, состоявшегося 24-го июля в 4 часа вечера по адресу 313 Вест 105-ая улица, Нью-Йорк.

Попечители подписали это обращение и отказ от права получения уведомлений о заседании. Представлены были профессор Николай Рерих, доктор Юрий Рерих, мистер и миссис Хорши, мистер и миссис Лихтман, мисс Фрэнсис Грант, миссис С. Шафран.

На основании высказанных предложений, поддержанных надлежащим образом, было принято следующее решение:

[текст Декларации см. выше]

Нью-Йорк, 24-го июля 1929 года.

[подписи]

Николай Рерих, Морис Лихтман, Луис Хорш, Франсис Грант, Зина Лихтман, Софья Шафран, Нетти Хорш, Юрий Рерих.

* * *

Записка о картинах профессора Н.К.Рериха

24 октября 1935 г. «Урусвати», Наггар, Кулу, Пенджаб, Индия

24 июля 1929 года Совет Трэстис Музея в единогласной и торжественной Декларации объявил Музей Рериха как собственность американской нации, выразив в том же документе, при сем прилагаемом в копии, и прочие условия, сопровождающие и утверждающие этот дар. Указанная Декларация является настолько национальным документом, что мы должны с величайшей тщательностью охранять неприкосновенность этого дара, составляющего историческую дату в жизни Культуры Америки. Напомним себе все условия и положения картин моих, состоящих в Музее, а также и тех, которые составляют мою личную собственность; дабы никакого смешения или недоразумения не могло возникать в этой области.

В официальном каталоге Музея 1929-30 года означены все картины, входящие в содержание означенной Декларации. При этом эти зафиксированные каталогом картины распадаются на две определенные группы. Против каждой картины обозначен год ее написания. Итак, первая группа картин, написанная до отъезда в Индию, то есть до мая 1923 года, составляет безусловную собственность Музея, ибо приобретена на средства, пожертвованные Музею г-ном Хоршем. Вторая группа, состоящая из картин, написанных в Азии от 1923-го до 1929 года, была передана мною Музею за цену, определенную Советом Трэстис в двести тысяч долларов. Так как Совет Музея не имел в своем распоряжении этой суммы, то было условлено, что эта сумма остается за Учреждением при условии выплаты процентов из четырех процентов годовых. Таковые проценты за стесненностью средств Учреждения я не получаю. Зная стесненность положения, вызванную всеобщим неслыханным в истории мировым кризисом, я и не претендую на это условие, лишь бы цельность торжественной Декларации 1929 года была вполне охранена. Ведь не забудем, что торжественная Декларация имела в виду всю нацию, о чем и было доведено в свое время до сведения Правительства. Конечно, все члены Совета понимают всю неотменимость условий этой торжественной Декларации, ставшей всеобщим достоянием. Таким образом, благодаря точным данным официального каталога Музея 1929–30 года, вполне ясно определяется положение двух групп картин, составляющих упомянутый в Декларации состав Музея. С тех пор на таких же процентных условиях были приобретены этюды и картина «Мадонна Труда»1, привезенные из Индии г-жою Эстер Лихтман, в Журналах Заседаний (№153, 14 декабря 1931 г., §4) эти вещи точно обозначены. Также Советом Музея были приобретены семь этюдов от частных собственников – из серии этюдов 1903 года. От меня и от жены моей Е.И.Рерих за это время были принесены в дар Музею следующие картины: «Ламаюра», «Приказ Кесар Хана», «Будда-Испытатель», а также триптих «Жанна д'Арк». Кроме моих картин, в Музее находятся три портрета моих работы моего сына Святослава Рериха, поставленные на выставку временно, из которых один был пожертвован Музею моим сыном в 1931 году. Этим определяется состав Музея, объявленного национальной собственностью.

В течение периода от 1930-го по 1934 год все картины мои, посылавшиеся в Америку для продажи, а также поставленные на временную выставку в Париже, в Брюгге, в Риге, в Белграде, в Загребе, в Бенаресе и в Аллахабаде (за исключением нескольких картин в Югославии, посланных из предыдущих серий из Нью-Йорка), составляют мою личную собственность; таково положение моих картин, написанных за период от 1930-го по 1934 год. Все означенные картины имеются в точных списках, сопровождавших каждую посылку (копии которых были посланы г-ну Л.Хоршу как Президенту Музея и моему доверенному лицу), и на каждой из этих картин на обратной стороне написано не только ее название, но и год написания. Все эти списки хранятся в полнейшем порядке и исключают всякое недоразумение о картинах.

Николай Рерих

* * *

Выдержки из писем Н.К.Рериха в Америку о декларации

24.10.1935

Посылаю Вам конфиденциальную копию моего заявления о положении всех моих картин в Америке. Вы уже имели с прошлой почтой копию самой декларации, которая является документом чрезвычайной важности. Что бы ни происходило за этот период с самими стенами – кирпичными – дома, это не может нарушать наш общий торжественный дар Нации. На этой основе мы должны все прочно окопаться. Никто не может претендовать или завладевать собственностью Нации, ведь это уже составило бы грандиозный общенациональный процесс, за который взялись бы с патриотической стороны зрения лучшие юристы. Ведь в декларации мы все единодушно объявили определяемый каталогом состав Музея собственностью Нации. Мы не требовали никаких благодарностей – это была наша патриотическая культурная декларация, от которой мы ни в коем случае не можем отступиться.

07.01.1936 МЕМОРАНДУМ №10

Я радовался, когда все картины в Музее были объявлены в торжественной Декларации собственностью нации; полагаю, что такая декларация неизменна.

05.10.1936 (Н.К.Рерих, Е.И.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману)

Также знает ли Миллер о декларации 1929 года, признающей Музей собственностью нации? Обратите его внимание на то, что бумага, всеми нами подписанная, была не просьбой о принятии, но именно нашей всеобщей непоколебимой декларацией. Подчеркиваю слово «Декларация», потому что злоумышленники могут клеветать о том, что на эту бумагу не было письменного ответа. Но если прочесть бумагу внимательно, то можно видеть, что она является утвердительной и ответа по существу и не требует. Ведь Морис, проектируя эту бумагу, именно предполагал, чтобы она не была прошением о принятии дара. Бумага и писалась как наша единогласная декларация. Если какой-либо писатель декларирует свои сочинения как собственность нации, то ведь это не будет просьбою о принятии дара, а есть утверждающая декларация, и тем самым неотменная. Непременно самым точным образом переведите эти соображения Миллеру, Брату и вообще всем, кому полезно. Если бы я понимал декларацию 1929 года не как нашу всеобщую декларацию, а как нечто другое, я бы первый никогда не согласился бы на текст, так прекрасно формулированный Морисом. Для Миллера, когда он будет обдумывать дело о Корпорации Пейнтингс, это соображение о декларации, конечно, будет совершенно необходимо.

26.10.1936 (Н.К.Рерих, Е.И.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману)

Еще и еще повторяем, что по декларации 1929 года Музей не может быть исковеркан. Ведь все мы подписывали эту декларацию не как просьбу о принятии Музея государством, но именно как нашу твердую и непоколебимую декларацию в том, что мы считаем Музей со всем его содержимым собственностью нации. Наверное, злоумышленники в желании все разрушить будут напирать на то, что Правительство не прислало письменного ответа на декларацию. Но если наши юристы внимательно прочтут текст декларации, то они убедятся в том, что она и не требовала никакого ответа, ибо ЭТО БЫЛА ДЕКЛАРАЦИЯ, а не просьба. Если бы Правительство было вообще против декларации, то в таком случае оно бы и уведомило нас письменно. Но ведь этого не было, и таким образом уже семь лет декларация была в силе, ничем и никем не опровергнутая. Вы отлично помните, что мы все единодушно подписали эту декларацию, именно понимая ее как таковую, а не в каких-либо просительных выражениях. Отлично помню, что Морис заботился именно о такой редакции декларации. Вдумались ли наши юристы о декларации вообще и о том, что она является прочною защитою Музея.

18.12.1939

... Хорш жонглирует теми же самыми картинами в разных обстоятельствах. Те же картины то оказываются будто бы его собственностью, а в то же время по декларации 1929-го года, под которой подписалась и чета Хоршей, картины эти определенно входят в состав Музея. Что бы ни говорили недоброжелатели, но декларирование [этого], как постановления Совета Музея, имеет свое значение, и адвокаты, конечно, могут ссылаться на него.

07.12.1941

Опять хочется вспомнить о декларации 1929-го года. Бывший участник был почему-то против этой декларации, но тем не менее она существует и прошла как постановление Совета Музея. Надо думать, что инкорпорированное учреждение имеет право делать свои постановления. Бывший участник указывал на то, что правительство не ответило на декларацию, но ведь правительство и не отвергло ее, не отказало. Просто заслушало. Мы же и не ожидали особого ответа правительства, ибо Совет Музея послал свое решение, свою декларацию, а вовсе не просьбу. Если бы Совет посылал прошение, то и следовало бы ждать ответа, но декларация не требует его. Президент Кулидж в свое время приветствовал и признал Музей. Вот это обстоятельство неоспоримо, и декларация как бы ответила в том же духе. Также важно, что Картинная Корпорация, конечно, знала о декларации и, очевидно, принимала во внимание ее содержание. Потому рано или поздно Вашей группе придется обратиться к содержанию декларации, которая Вам поможет не только морально, но и как неоспоримый исторический факт. Нельзя же все бывшее вычеркнуть и считать небывшим.

02.01.1946

... дело с картинами осложнено агрессией и захватничеством Хорша, который нарушил доверие наше и большинство trustees. Не следует говорить, что картины эти невозможно приобрести, – пусть этот вопрос остается открытым. Действительно, ведь мы и сами не знаем, как обернулось бы дело с декларацией 1929-го года. Весьма возможно, что Хорш примет при помощи “покровителя” такие злостные меры, что самые благие намерения декларации могут быть опрокинуты. Естественно, Вам придется осветить захватническую деятельность Хорша.

* * *

Выдержки из писем Е.И.Рерих о декларации

28.10.1935

... у нас имеются документы начиная с конца 28-го года, когда мы вернулись из Тибета. Так, имеется и упомянутое письмо Н.К. к г-ну Хоршу от 28-го года, копия которого будет приложена. В этом письме указано, какие картины были проданы Музею, но не названа сумма. Но самое важное обстоятельство – это то, что по декларации от 29-го года все картины, находившиеся по тот год в Музее, признаны достоянием нации, в чем подписались все Трэстис. Думаю, что эта бумага не давала кому-то покоя, и не ее ли он искал в файлсах Мориса? Ему очень хотелось бы уничтожить ее.

26.04.1936

Вообще все происходящее около этого дела необычайно. Возьмем хотя бы эпизод с самим Музеем. Целое десятилетие всюду оповещается о том, что Америка почтила художника построением Музея. В торжественной декларации Музей называется собственностью нации, об этом извещаются официальные лица и также печатается во всех возможных материалах Учреждений. В других странах люди восхищаются прекрасным поступком Америки и отмечают такую глубокую любовь и оценку художественного труда. Казалось бы, все это уже накрепко установлено. Но вдруг по щучьему велению одного индивидуума все бывшее, широко объявленное по всему миру, делается небывшим. Индивидуум заявляет в прессе, что Музей не будет этим Музеем, а каким-то другим. Наименование Музея и Знак его срываются и исчезают опять-таки по произволу одного человека. Все Общества и организации Друзей Музея остаются в онемении, пораженные таким неслыханным произволом. У всех на глазах творится такое незаконное захватное насилие, попирающее всю коллегиальную систему, а насильник, глумясь над всею нацией и, вернее, над всем миром, старается выкрикнуть, что Музея вообще и не было, а была лишь его частная собственность. На все это, как Пушкин кончает одну из своих великих трагедий замечанием, «народ безмолвствует». Не говорим о группе ближайших друзей, их справедливое горячее негодование и защита попранных прав человеческих чрезвычайно трогательны и в истории этой трагедии навсегда останутся светлой и благородной страницей. Но народ-то, в смысле нации, действительно безмолвствует. Как будто такое явное издевательство над искусством и человеческим достоинством, производимое насильником на большой улице у всех на глазах, является чем-то привычным и вполне допустимым. Конечно, необычайное озверение сейчас царствует в мире.

16.07.1937

Также грустно было прочесть, что некто настаивает на том, что дар Музея не был принят прав[ительством]. Н.К. уже писал по этому поводу исчерпывающие доводы. Каково мнение адвокатов? Мне казалось, что кто-то из них понимал значение декларации [с предоставлением] Музея в дар нации, а не случайному представителю страны. И в этом случае Президент наших Учрежд[ений], имевший полное доверие всех trustees, должен был озаботиться в свое время, чтобы эта декларация была законно закреплена, и если он это не сделал, то это еще один из поводов для обвинения его все в том же breach of trust.